Надо сказать, что шел я очень осторожно, почти так же, как в самом начале своего появления в Костяных дворцах. Ежеминутно останавливался и вслушивался в давящую на мозги тишину. Здесь было темно, лишь через каждые двадцать-тридцать шагов шипели волшебные факелы, едва-едва разгоняющие тьму. Тени и мрака предостаточно, есть где спрятаться как мне (я это умею), так и другим (надеюсь, что они как раз не умеют). В любом случае освещенные участки я пролетал как молния, внутренне содрогаясь от перспективы попасть в цепкие объятия мертвяка.
Бурые гранитные стены, низкие потолки (иногда приходилось идти скрючившись), узкие проходы, обилие гробов, по виду ничем не отличающихся от усыпальниц первого и второго ярусов. Лишь спустя минут сорок беспрерывной ходьбы узкие, едва освещенные коридоры стали чередоваться с гигантскими (но также слабо освещенными) залами. Иногда тишину разрывал звук падающих капель. Тогда я замирал и в испуге хватался за сумку с магическими побрякушками, лишь спустя несколько секунд осознавая, что никакой опасности поблизости нет. Запах здесь витал... Не могу сказать, что неприятный, но необнадеживающий. Затхлость, застарелый пот и едва ощутимый дух гнилого мяса.
На первый "плохой" гроб я наткнулся после того, как в сотый раз перепроверил наличие световых кристаллов в сумке. Создавалось впечатление, что какой-то умник заложил в гроб порох, поджег фитиль, а затем накрыл сверху крышкой. В общем-то теперь каменная крышка зияла развороченной дырой, через которую как раз мог пролезть живой человек. Или НЕ живой. Я отпрянул от гроба и огляделся. Вроде ничего такого особенного, если покойник и решил прогуляться перед вечным сном, то ушел он достаточно далеко. Дальше – хуже. Вскоре в каждом зале наряду с уцелевшими гробами я мог увидеть от одной до дюжины развороченных усыпальниц.
На первого покойника я наткнулся совершенно неожиданно (так всегда бывает), попросту я не разглядел его в полумраке зала и едва не наступил, лишь в самый последний момент успев отдернуть ногу. Покойник оказался женщиной. Она лежала лицом вниз и была облачена в прекрасно сохранившуюся одежду позапрошлого века. Пепельная кожа на руках подернута язвами едва начавшегося разложения, длинные и некогда очень красивые волосы спутаны. От покойницы совершенно, то есть абсолютно не пахло мертвечиной. Судя по одежде, похоронили ее здесь давненько, и в принципе от нее за прошедшие века должны остаться одни лишь кости, а никак не плоть, почти не тронутая временем. Это все шутки пробудившегося Кронк-а-Мора. Спасибо Саготу хотя бы за то, что она просто лежит и никого не трогает.
Видно, некоторые мертвецы все же умеют читать мысли, потому как труп издал глухой стон, от которого у меня душа ушла в пятки, и попытался встать с пола. Вставала она достаточно неуклюже, и я успел прийти в себя. Перво-наперво я отпрыгнул подальше от ее рук, а затем вытащил из сумки горошину светового кристалла и бросил его под ноги уже поднявшейся и заметившей меня покойнице. Как известно, ожившие покойники не выносят солнечного света. На краткое мгновение в подземный зал заглянуло самое настоящее солнце, и хрипящий мертвец рухнул на пол. Солнечный свет, ранее заключенный в тюрьму волшебного кристалла, разрушил магию Кронк-а-Мора, удерживающую оживший труп в этом мире. Теперь плоть покойницы отваливалась от костей целыми пластами и таяла, источая ужасающую вонь. Действительно, умерщвление плоти оказалось похоже на таяние куска сахара, брошенного в горячую воду. Мне от вида мгновенного разложения и заполнившего зал запаха сильно поплохело, и, закрыв нос и рот рукавом куртки, я отвернулся. Когда немного полегчало и я решил посмотреть, что сталось с мертвецом, то увидел лишь отдельные фрагменты костей и клок волос, плавающий в луже того, что ранее было человеческим телом. Кости постепенно таяли и разваливались, будто кто-то из гномов по ошибке вылил на мертвую целую бочку кислоты. Бр-р-р!
Я вышел из зала, сетуя на то, что вонь накрепко въелась в мою одежду. Теперь не отстираешь. Остановившись в ближайшем коридоре, я сделал то, что давно было пора сделать, – заменил обычные болты на огненный и световой. Затем закрыл наконечники специальными фарфоровыми колпачками, чтобы лучившийся от волшебных болтов свет не выдавал моего присутствия.
Увы и ах, мои встречи с ожившими мертвецами только начинались. Чуть дальше по коридору я встретился с еще одним. Этого я услышал задолго до того, как различил его темный неуклюжий силуэт. Тварь стонала и хрипела ничуть не хуже гребца, испускающего дух на пиратской галере. Я быстро отступил назад, подальше от факела, и спрятался за одной из каменных усыпальниц, сжимая в руке световой кристалл. Зомби прошлепал мимо и, не заметив меня, свернул в один из смежных коридоров. Прежде чем продолжить путь, я выждал минутку, чтобы уж наверняка не встретиться с ходячим трупом.
Оживших мертвецов оказалось на удивление много. В некоторых залах можно было встретить до двух десятков покойников различной степени подпорченности. Одни бродили из угла в угол, будто заводные игрушки карликов, другие оставались недвижимы, и складывалось впечатление, что покойники до поры до времени решили вздремнуть. Естественно, что все это пахло, хрипело, сипело, рычало, да и выглядело отвратительно.
Вся моя дальнейшая дорога больше всего походила на игру в прятки. Я прятался, они искали. Точнее бродили, по счастью даже не подозревая, кого и где следует искать. Я не питал радужных иллюзий по поводу доброты зомби. Доброта им неизвестна, так же как и ненависть. Все, что знают ожившие огрызки, – голод. Жрать они готовы постоянно, а от запаха крови попросту дуреют и в лепешку разобьются, лишь бы только добраться до вожделенной добычи. Так что если меня обнаружит кто-то из неспокойной братии, придется либо сматываться (а беспорядочный бег чреват столкновением с другими мертвецами), либо принимать бой (а в дураков, воюющих с покойниками, я себя зачислять не спешу). Поэтому как только я видел очередного не лежащего спокойно в гробу мертвяка, то прятался в тени или за каким-нибудь гробом (а то и в нем).
Хуже всего приходилось в узких коридорах, когда бредущая тебе навстречу гниль загораживает проход. Приходилось резво скакать обратно и молиться, чтобы с другой стороны коридора мне не попался еще один шатун, иначе я окажусь попросту в мышеловке. Но кроме узких коридоров было еще одно место, где витала уж очень большая опасность, – излишне освещенные залы. Через них так просто не проскользнешь. Обязательно найдется глазастая гнида, которая тебя заметит. Пока Сагот миловал, но вечно так продолжаться не может. Законы всемирного свинства едины для всех и каждого.
Как я предполагал, так и случилось. Дважды меня замечали и хотели сожрать. В первый раз я попросту напоролся на мертвяка, из-за полумрака перепутав его с какой-то вычурной и оригинальной статуей, невесть кем поставленной среди гробов. Когда я понял, что передо мной никакая не статуя, было уже поздно. Меня заметили. Тварь поплелась в мою сторону, выставив перед собой руки-крюки. "Поплелась" – это еще очень мягко сказано. Мертвец еле передвигался. Да и не мудрено: из тела покойника торчали кости, а сгнившие мышцы почти не помогали передвигаться. Я вообще удивлялся, как он ходить-то может. Тварь натужно булькала и пыталась добраться до Гаррета. Думаю, зомбика при должном старании обогнала бы даже улитка.
– Ну куда тебе рыпаться! – усмехнулся я и был таков.
Покойник решил поддержать мой забег, но безнадежно отстал в паутине коридоров и остался несолоно хлебавши. Ха! Если кто-то хочет поймать Гаррета, то ему следует быть немножечко порасторопнее!
Затем меня засекли в зале с гробами, присобаченными прямо к стенам. Я по глупости и недосмотру решил проскользнуть мимо факела. Естественно, бродивший поблизости кусок гнилого мяса решил отобедать моей печенью несмотря на то, что нижняя челюсть у покойника отсутствовала напрочь. Этот гад в отличие от первого, пытавшегося закусить Гарретом, каждый день занимался зарядкой, и прежде чем я успел опомниться, меня едва не сграбастали. Парень оказался "свежаком" Создавалось впечатление, что он умер всего лишь сутки назад, а теперь встал проверить, много ли родственников скорбит о нем и не стоит ли сожрать фамильное завещание. Пришлось отбежать и всадить в грудь преследователя огненный болт.